— Слушаю, — сипло отвечают штатные уши лодки.

— Обрисуй текущую картину…

На протертом столе появляются угольные отметки. Значит, линкор слева, авиаматка справа, три крейсера в головном дозоре, четверо сзади. Подранки где-то в хвосте колонны, плюс куча поджавшихся транспортов и постоянный звон винтов бегающих туда-сюда эсминцев. Мало того, кэпу мнится, что наверняка и в воздух этажерки дурацкие подняли. Это гномы висят в воздухе на горючих дирижаблях, эльфы предпочитают свое, собранное из дерьма и палок. Деревяшки сколотят, тряпками обмотают, веревками подвяжут — и потарахтели. Но какой бы хлипкой конструкция не была, а бомбу-соточку тащит и на голову норовит уронить. А сотки посреди чужого ордера лодке за глаза и уши.

— Тратту сюда.

Как только оружейник появился в центральном посту, шкипер его озадачил:

— Ты вроде говорил, что вы с глубиной на торпедах игрались. Вроде даже как ящик пива на этом заработали.

— Да, было такое. Гайки на носовых рулях глубины ослабляем, торпеда сначала идет как положено, потом подвсплывает и почти по поверхности скачет.

— А на глубине ее видно?

— Неа, если еще на двадцатку приспустимся, так никто пуск и не заметит.

Шаман засомневался:

— И что с того, что сразу не вычислят? Не дураки же, поймут, что мы где-то рядом.

— Они поймут, что лодка поблизости. Но не сообразят, что мы именно здесь. Между нами и линкором — эсминец. С другой стороны точно так же. Торпеда пройдет под ним и воткнется в цель. Что скажет любой капитан? Что глупый орк не решился атаковать “Берту” и влепил в доступную цель. Пусть ищут. Хотя, они на нервах, опять рванут драпать. И разобраться, откуда именно прилетело, не смогут. А вот потом мы уже будем думать — что и как…

Решившись, кэп пошел донимать акустика. Долго ездил тому по мозгам, но заставил выдать наиболее точный расклад строго по двум целям — линкору и авиаматке. Остальное босса в данный момент не интересовало. Вернувшись в центральный, приказал:

— Второй и третий носовой — лево пять, дистанция пять сотен. У обоих задних — аналогично. И с рулями пошаманить… Штырь, тебе надо будет извернуться. Сначала подруливаем, чтобы минус двадцать отработать. Затем прежний маневр, но разворачиваешь максимально поперек. Как только встанешь в позицию, мы стреляем.

— По счислению будем бить? — уточнил старпом, крутя кусок угля на столе, чтобы лучше увидеть задуманное капитаном.

— Да. Никакого перископа. На удачу. И как повезет.

— Торпеда слева по борту! — заорал вахтенный на линкоре, с ужасом разглядывая мелькнувшую тонкую черную тень. Самое странное, что торпеда плыла от железной туши, а не к ней.

Но это плыла первая, проскочившая под брюхом, а вторая воткнулась вполне удачно, вырвав изрядный кусок в носовой части, куда сразу же хлынула вода. Зарывшись в набегающую волну, “Счастливчик” сбросил ход и начал крениться вправо, наперерез “Толстухе Берте”. Не успели там хоть как-то отреагировать, как синхронно ахнуло на авиаматке. Оба гостинца попали почти в одно и тоже место, поэтому теперь в пробитый проход можно было запросто засунуть шарахнувшийся в сторону эсминец. Грузно осев и накренив палубу, “Воздушный лист” окутался дымом, плеснул в стороны огненными росчерками и засобирался завершить жизненный путь.

— Откуда стреляли?! — заорал адмирал Луи, тщетно пытаясь увидеть хоть что-нибудь в хмурых волнах вокруг дестройера.

— Сообщают, что две лодки, обе между эсминцами и жертвами! До нас не добрались!

— Полный вперед, уходим вправо, подрезая авиаматку!

— Столкнемся, госпо…

Получив в ухо, адъютант рыбкой нырнул под стол. Луи продолжит орать:

— Они уже спеклись, сейчас боекомплект шарахнет и все, амба! А нам надо двигать! Скорость — единственное спасение! И очень надеюсь, что летуны хоть кого-нибудь заметят!

Вторя ему, сверху черной кляксой свалилась бомба и плюхнулась рядом с гибнущим “Листом”. Второй бомбардировщик шарахался над головой, пытаясь увидеть врага.

— Транспорты сцепились! — доложил вахтенный, опустив тяжелый бинокль. От торпеды уворачивались и неудачно.

— На плаву?

— Пока да.

— Значит, справятся… Полный, полный вперед! Курс двадцать, к берегу! Доберемся до отмелей, там ублюдков хотя бы видно будет… Ненавижу, уроды клыкастые! Такую карьеру загубили, — Луи в отчаянии вцепился в седые космы. — Пенсии каюк, премиальным каюк! Эскадру раздербанили!.. Сво-ло-чи!

— Нас не оторвет? — с испугом прошептал старпом, прислушиваясь к покряхтываниям родной подлодки. “Берта” перла на максимальном ходу и бедную “рыбу-прилипалу” болтало набегающим потоком воды, периодически пытаясь воткнуть рубкой в чужое днище. Как еще несчастные трубы надстройки вместе с пружиной справлялись под градом ударов — совершенно непонятно. И ведь не отцепишься при всем желании.

— Если оторвет, подорвем боеприпас. Потому что винтами нас все равно в винегрет порубит, — флегматично ответил капитан, умудряясь пить чай. Свой сухпай он уже сжевал, теперь стоял на приплясывающей палубе и прихлебывал горячий напиток.

— Обидно будет, — скуксился помощник. Он не рискнул показать всем, что лапы трясутся и теперь дулся на белый свет. Какой чай, тут бы стаккато клыками не сыграть.

— Да ладно тебе. Минимум два линкора, два крейсера, две авиаматки. Осталось подождать, что они придумают напоследок и можно “Бертой” заниматься. В принципе, у нас на крупняк еще торпед хватит, но к ночи их командование наверняка проорет “спасайся кто может” и разбегутся. Толпой ночью идти, когда тебя выцеливают — это глупость. А ушастые уроды при всем кретинизме остатки мозгов не пропили. Нам же при одиночных целях ловить нечего.

— Только “Толстуху”, - уточнил старпом.

— Только ее, да… Но я так понимаю, что вся эта куча железа прибьется к берегу. Найдут какой-нибудь заливчик или просто отмель, чтобы пузом не сесть. От океана огородятся эсминцами и будут обсуждать, как докатились до жизни такой.

— А мы?

— А мы подождем и дадим последний концерт. Главное, чтобы утки в рядок выстроились. Тогда веером все свободные торпеды и расстреляем.

Услышав про берег, засуетился шаман:

— Если они в самом деле поближе к суше сунуться, то нам будет на руку. Там в вечернее время как раз туман небольшой. Влага с прожаренной сушей сталкивается и ветерком это все такой слабой дымкой сносит на воду. Я здесь раньше контрабандой барахло разное таскал, как сейчас помню!

— Ну, если еще и туман…

Остатки эскадры плелись вдоль далекой стены джунглей. “Толстуха Берта” в окружении пяти эсминцев, отгородившись от злого океана крейсерами и прочей мелочью. Адмирал приказал дожидаться темноты и затем поодиночке прорываться в Элегиум. В то, что неизвестные орочьи подлодки оставят их в покое, он не верил. Хорошо еще, что ближайшая свита проверила прозрачную воду вокруг и подтвердила: “дно видно, врагов не наблюдаем”. Хотя бы так.

Сидевший на одном из эсминцев эльф с арфой потряс ушами и пнул дремавшего рядом напарника:

— Ты скрежет слышал?

— Чего?

— Скрежетало, будто железку днищем дерем.

Второй слухач прильнул к своему раструбу, отложив инструмент в сторону. Звенеть и улавливать эхо смысла не было. Надо постараться понять, что происходит под водой.

— Вроде тихо… Точно слышал?

— Ага. Я даже поначалу подумал, что мы минреп чужой зацепили, но там звук отличается.

— Минреп?!

Чиф и Дига вернулись обратно в подлодку. Хитрый замок на цепи был перебит и ушел на дно. А потянув трос, сдернули заботливо прикрепленную маскировочную сеть. Она подвсплыла на деревянных плашках, прошла под днищем “Берты” и весело намоталась на винты. Дестройер начал сбрасывать скорость. Когда он остановился, бравые водолазы уже сипло дышали в носовом кубрике, а в освободившийся торпедный аппарат загрузили новый гостинец.

— Самый полный, право руля, — скомандовал шкипер, пристраиваясь рядом с перископом.